“Ver vet blaybn? Vos vet blaybn?” (Кто останется? Что останется?) - Абраам Суцкевер (1913 - 2010)
Перефразируя Станислава Леца, хочется начать и продолжить его афоризм: "Люди одиноки, потому что вместо мостов они строят стены." И построив стены, с ужасом ищут ответ на вопрос: Кто и что остался? Понимание приходит не сразу, так как в некоторых религиях почитают мучеников, а в других - палачей. Кто мы?
Евреями не рождаются, евреями становятся.
15 октября 1946 года мир облетело известие: приговоренный к повешению Герман Геринг покончил с собой накануне казни. Он был одним из наиболее влиятельных людей в нацистской Германии, вторым по влиянию в НСДАП после Гитлера. Когда кто-то уходит из жизни, часто появляется мнение, что это к лучшему. Люди просто понимают, что есть те, с кем по пути, и другие - с кем точно - нет. Он был и остается одним из расовых провокаторов: "Бог создал расы, он не хотел равенства, и поэтому мы энергично отвергаем всякую попытку извратить концепцию чистоты расы..."
И о чистоте расы нам напоминает время, которое связано именно с Германом Герингом, который никогда не думал о конце. Его уверенность в его же европейских корнях никогда не подводила его. Он хотел остаться в истории будущего только истинным ... в чистоте расы.
20 ноября 2023 года, в день очередной годовщины начала Нюрнбергского процесса, Геннадий Хазанов записал видео о некоторых "героях", никогда не ожидавших такого конца. Их капитуляцией стал Нюрнберг, и именно в этом городе они почувствовали безоговорочность своего положения.
Гуляя во дворе тюрьмы между заседаниями военного трибунала в Нюрнберге, Геринг услышал рассказ о спасении евреев Венгрии. Их было немного, но их спасли. Он обернулся и быстро отреагировал: "Я думал, что мы уничтожили всех. Опять кто-то напортачил." В его уверенность трудно поверить, особенно через годы. Многие из нас живут сравнениями, но преданность лидеров политической диктатуры не может отождествляться ни с чем. Побежденный нацизм не должен снова поднять голову, а что делать с преданностью идеям расовой чистоты. Где граница дозволенного?
Время идет, и все мы становимся более опытными. Покидая группу "начинающих евреев," мы приобретаем умудренность и стараемся полагаться на личное мнение: "Я еврей. Если это проблема, то это твоя проблема." Это статья Абигайль Погребин в журнале "Tablet."
Кто хочет быть евреем? Кто хочет стать евреем? Кто хочет почувствовать ненависть, да еще соединенную с преданностью к чистоте расы?
Как многие говорят, стоило только Христу начать проповедовать любовь, как евреям начали отвечать ненавистью. И несмотря на враждебность и даже в наше время, существуют люди, которые выбрали иудаизм. Все они разные, но все они пришли к древней религии и хотят быть евреями. И странность их решения в преданности: "Я не хочу, чтобы кто-то осуждал меня или заставлял меня чувствовать, что я не такой еврей, потому что я конвертировался." Будут ли они с нами, если все-таки поднимет голову старый нацизм? Понимаем ли мы, что рождение и становление еврейского народа уже давно зависит не от нашей преданности? Что дальше?
Большевизм и фашизм — это, конечно, борьба двух концов, а не борьба двух начал. Что лучше ужасный конец или ужас без конца?
"Славный малый с головой на плечах," - так и по сей день говорят о Джеке Тейшейре, Рядовом Национальной гвардии штата Массачусетс, обвиняемом в раскрытии сотен секретных документов Пентагона. Именно раскрытие происходило с помощью Интернет технологий, социализация в которых стала почти "нормой" для многих.
Журналисты PBS, Службы общественного вещания в Америке, решили создать документальный фильм об Интернет "герое" и группе "преданных". Никто и не подозревал о реальном определении их преданности. Оказывается, "опять напортачили". Одной из первых согласившихся дать интервью была дама его сердца в момент "героизации", и она же - представительница неонацистской группы.
Ее преданность к нацизму уже не взаимна и не долгосрочна. Она согласилась на интервью, не показывая лицо и только под условие, что ей дадут сказать: "Я уже не поддерживаю взгляды неонацистов." Такое бывает? Так кто же напортачил?
Поведение Джека и его Интернет "друзей" ставит много вопросов, и нужно сказать, что некоторые из них уже подняли главный вопрос: "Где граница дозволенного?" Растворившаяся искренность исчезла из круга "друзей" и стало понятно, что именно они заметили, что общество сползло в канаву, где бесконтрольные и далеко не безопасные идеи правят умами всех, кто становятся "друзьями" по причине технологических успехов человечества.
Мы не можем представить уровень дозволенного в их электронных перепалках, но более всего поражает безнаказанность и социальное согласие, даже спокойствие в течении довольно длительного времени. Они, почти ровесники Интернета, портачат, а мы молчим. Это ужасный конец или ужас без конца?
Я никого не удивлю, что также думали все, кто пережил ужас Второй Мировой войны. Прошли годы и наше понимание почти осталось на том же месте. Мы так и не научились отличать ужас, который приводит к концу и не заставляет нас быть более ответственными. Современность и это позволяет. Да, больше никогда не будет тех, кто верил в расовое превосходство в зале суда Нюрнберга, но появляются другие, кого даже невозможно осудить. Они просто портачат...
"Зрелость: возраст, когда ты уже достаточно стар, чтобы знать, чего не следует делать, и достаточно молод, чтобы это сделать," - Альбер Палле
Никто не любит говорить о возрасте, тем более что человеческий опыт довольно часто зависит именно от возраста, но умение быть старым стало великим искусством. В одном из своих интервью Геннадий Хазанов четко определил проблему человечества: нам не нужна культура. Поверите или нет, но человечество стало не только низко культурным, а просто шаблонно понимающим. И это еще не все: наши ожидания зависят только от предлагаемых процедур. Все можно предсказать и подсчитать.
Есть люди зрелого возраста, которые не подчиняются современным и в большинстве своем неписанным законам. Евреи называют их Meshuggeneh. Ему 98, он пережил Холокост после смерти 25 родственников в лагерях смерти, он создал свой музыкальный коллектив и выступал с военным оркестром на праздновании Хануки в Белом Доме. Кто мог предсказать, что это даже возможно? А оказалось, да. Он не портачит.
Несколько лет тому назад в еврейской общине Днепропетровска произошло событие, на котором настаивал сам герой зрелого возраста. Ему 90, и все эти годы он жил без знака принятия в религиозную общину. Несмотря на возраст, он решил пройти обряд обрезания.
Что это: неповиновение времени или зрелость выбора? Когда наступает момент для таких решений? А может быть это инакомыслие?
Инакомыслие во все времена преследовалось властью, церковью или общественным мнением, евреи никогда не были народом с тоталитарной системой управления, подавляющей всякое инакомыслие. Нас всегда характеризовали деловая сметка, высокая социальная активность и мобильность, терпимость к инакомыслию, отсутствие раболепия перед властью, чинами и чиновниками, яркий индивидуализм, странно сочетающийся с коллективизмом.
Это не мое определение, но оно мне очень понравилось. А мы остаемся такими же? Вопрос об организации еврейского государства оставался без ответа, и нужно сказать, что в голосе самих евреев было много сомнений. Если появится еврейское государство, то кончатся евреи. Государство появилось..., но мы стали перед выбором: жить или не жить без идолов. Именно с созданием Израиля наша универсальность проходит испытание на чувствительность к самим себе. И в этот момент мы не можем портачить.
Современные события в мире странным образом доказывают, что замалчивавшиеся проблемы прошлого породили разъяренность настоящего. Мы отчаянно не воспринимаем реальность, только потому что долгое время вовлеченность в игру: "Правда или ложь?" стала нашей бытием. Стараясь всегда и во всем быть правыми, лицемерное состояние стало стандартом восприятия. Мы захлебываемся в реальности, а лучше сказать в предложенном кошмаре только потому что теперь уже евреи портачат.
Что делать, даже если все виноваты? Трудно ответить, так как большинство из нас ждут экзотических сценариев спасения, которые приводят только к ужасному концу или к ужасу без конца. Задавая вопрос, мы ждем ответ, понимая что ответ может не понравится. Это просто не то, что мы хотим услышать. И именно из-за этой сотуации ответов становится мало, а вопросов много или они вообще исчезают. Все пришло к одному и тому же: хотим ли мы молчать, предавая прошлое и настоящее?..
